Когда перебираю в памяти годы детства, то часто вспоминаю домашних животных, которых, как и все деревенские дети, я очень любила.
Видимо, в нас от рождения заложены казачьи гены, поэтому больше всего нам нравились кони. Так как отец работал председателем сельского совета в хуторе Нижнеантошинском, ему передали лошадь, которая жила у нас десять лет, пока сельсовет не перевели в Забурдяевский. Коня звали Фалец — это был рыжий с золотистым отливом высокий дончак, очень умный и преданный друг. Если отец, уезжая в станицу Добринскую, где тогда был районный центр, вечером отводил его куда-нибудь на пастбище, он умудрялся спутанным допрыгать до Нижнеантошинки. И мне приходилось доставлять его в Добринку, чтобы отец мог вернуться домой.
Кроме меня и отца, поймать коня никто не мог — он кусался и лягался. А меня слушался, хотя мне тогда и было лет двенадцать. Один раз, когда я скакала на нем без седла и стала скатываться, он сразу понял и остановился. Когда Фалец однажды попал в трясину на лугу и его уже затянуло туда по самую шею, никогда не забуду выражение его глаз, просивших о помощи. Испугавшись, я побежала сказать отцу о беде, но навстречу уже вели быков молодые ребята. Они как-то сумели опутать коня веревкой и вытащить из трясины. Потом я полдня отмывала его от ила. Этот случай еще больше укрепил нашу дружбу.
Думаю, что Фалец умел считать. Во время сенокоса я возила сено из леса в трех километрах от дома. Всегда делали три рейса, не больше, но однажды пришлось ехать в четвертый раз. Так Фалец туда до половины пути не хотел идти, стараясь как-нибудь повернуть назад, хотя в третий раз даже с возом бежал рысью. Я не управляла им вовсе — могла лечь и задремать. Он все равно благополучно под гору сойдет, объедет овраги там, где надо, и привезет домой. Я очень скучала по коню, когда его отдали в другой хутор. Он, видимо, — тоже, потому что трижды возвращался к нам ночью. Но скоро мы узнали, что он пал — наверное, от тоски по дому.
Я замечала, что лошади с одного раза запоминают дорогу. Однажды к отцу приехал из райцентра какой-то начальник верхом на лошади, остановился у нас и попросил меня отвести ее на луг. Лошадь была молоденькая, вороной масти — таких красивых я еще и не видела. Я отвела ее на луг, спутала и оставила пастись. Вечером думала, что придется ее долго искать, но она оказалась на том же месте. Распутав ей ноги, я с мостика запрыгнула на нее и не успела еще взять повод в руки, как она сорвалась с места и полетела пулей, перепрыгивая ямы и ухабы. Я только крепко держалась за гриву. Добежав до нашего дома, она остановилась.
В детстве меня удивил еще и поросенок, которому был всего-то один месяц. Мы его купили в соседнем колхозе и везли в мешке через другой хутор объездной дорогой километра три. А на другой день он как-то умудрился выбраться из сарая. Я это увидела и побежала за ним. Так он побежал не по дороге, по которой его везли, а напрямую через дворы, сады, кладбище и овраги, сократив расстояние наполовину. Потом спустился под гору перед свинофермой и, радостно виляя хвостиком, подбежал к своей матери. Свинарка, смеясь, сказала мне: «И зачем ты бежала? Он же все равно прибежит домой к матери, где бы она ни была!». И правда — ученые считают, что свиньи умнее собак и лошадей. Но для меня умнее и преданней коней нет никого на свете.
В. ЗАПОРОЖСКАЯ.
BLOG COMMENTS POWERED BY DISQUS
