Сегодня Галине Александровне Челпановой идет 82-й год. Пережившая невообразимую личную трагедию, она сумела сохранить завидное жизнелюбие, доброту, отзывчивость. Поговоришь с ней, и на душе приятно становится. Может быть, всё оттого, что ценить каждое мгновение жизни ее научил Сталинград, ведь после него ничего страшнее не было да и быть уже не могло…
Галя Чекулаева родилась 26 декабря 1940 года в большом и счастливом городе на берегу великой реки. В городе было множество домов и жителей, были парки и скверы, школы и заводы. Гале не исполнится и двух лет, когда город превратится в ад с трупами людей на улицах, одни здания станут руинами, другие — узлами обороны, и загорится даже река. На всех континентах узнают имя этого города — Сталинград. Но Гале пока невдомёк, что здесь решаются судьбы мира, — она, завернутая в какое-то тряпье, мирно посапывает в воронке на руках у измученной мамы, не обращая внимания на очередной обстрел…
Маме Полине, учительнице по образованию, из-за врожденного порока сердца врачи не разрешали рожать, но детей очень хотелось. Родила на свой страх и риск, и вполне благополучно. Девочка подрастала, мама работала учительницей в школе поселка на «Красном октябре», а папа Александр — инженером на тракторном заводе. Там делали танки, и, когда грянула война, папа получил «броню» от фронта. До поры до времени они жили в доме специалистов недалеко от Волги. Война докатилась до их порога — в августе 42-го немцы бомбили Сталинград, и день нельзя было отличить от ночи: горящий город заволокло дымом, пожары никто не тушил, повсюду лежали мертвые тела.
В сентябре жильцы дома услышали немецкую речь: Галиного папу и других взрослых мужчин и женщин куда-то увели, не тронули только мамочек с малыми детьми — их выгнали на улицу. Дом стал укрепленным опорным пунктом захватчиков — стоявший у правого фланга клочка земли, который обороняла дивизия Родимцева, он сильно и долго досаждал нашим. Дом не раз штурмовали, на подступах к нему полегло немало бойцов…
Мама с Галей скиталась по руинам и подвалам. Питались чем придется — что-то находили в разрушенных зданиях, кусочек мяса, срезанный с убитой лошади, считался деликатесом. По рассказам мамы, до мирных жителей никому не было дела — ни нашим, ни фашистам. Ленинград голодал, но его жителям хотя бы полагался какой-никакой хлеб, пусть несчастный кусочек, но всё же, а сталинградцев, брошенных на произвол судьбы в полумертвом городе, не обеспечивали ничем. Не работали магазины, не было тепла, электричества, воды — рискуя погибнуть, за ней ходили на Волгу. Точнее, не ходили — передвигались перебежками или ползком под непрекращающимся огнем с обеих сторон. Переправиться на другой, мирный берег удавалось только счастливчикам.
Полина и жена мужниного брата, у которой был мальчик примерно тех же лет, что и Галя, пообещали друг дружке не бросать детей, если одна из них погибнет. Все вместе они пережили раннюю и суровую зиму 42-го — невозможно понять, как им это удалось, в постоянном холоде и голоде, под бомбежками и обстрелами, с детишками, только вышедшими из грудного возраста... Полина не знала, что небо Сталинграда защищает ее двоюродная сестра Вера Ефремова, вчерашняя выпускница Урюпинского педучилища и нынешняя зенитчица. В ее батальоне служили в основном девушки, и сталинградская земля для многих из них стала братской могилой. Но Вере повезет, она останется в живых, дойдет до Победы, и потом будет преподавать детям биологию и рассказывать о войне и погибших боевых подругах.
Маме и дочери тоже везло не раз. В самом начале боев объявили воздушную тревогу, все бросились к бомбоубежищу, а Полина, несшая дочку, отстала — сказалось больное сердце. Под бомбежкой лежала, прикрыв Галю собой. А потом выяснилось, что бомба накрыла всех, успевших добежать до спасительного, казалось бы, убежища. В другой раз Полина, держа Галю на руках, брела над оврагом. И тут с другого берега ударили «Катюши». От страха и неожиданности Полина выронила ребенка, девочка покатилась вниз, но ее подхватил случайно оказавшийся рядом солдат, отдал перепуганной матери. Беда снова прошла мимо. Еще раз на волосок от смерти Галя оказалась уже в освобожденном от немцев Сталинграде, в феврале 43-го. На подводах везли раненых бойцов, и мама упросила возницу, чтобы посадил Галю рядом с собой. Малышка задремала и упала под лошадь, а та — вот же умница — словно почувствовав неладное, остановилась с поднятой ногой.
И близко ничего не ведая о том, что же с их мужем и отцом, полгода назад уведенном немцами, они кое-как добрались до станции Филоново. Полина, как и прежде, стала работать учительницей, им выделили даже комнатку при школе — после ужасов Сталинграда это казалось почти раем. К этому времени относится одно из первых детских воспоминаний Гали. Оставить ее было не с кем, мама брала дочку с собой на уроки и сажала за заднюю парту, а мамины ученики делились с Галей нехитрой снедью, принесенной из дома: кто-то морковку даст, кто-то — вареную картофелину. Дети войны, они сами жили впроголодь, но старались, как могли, позаботиться о малютке…
Потом Полина с Галей переехали в Урюпинск, жили на улице Октябрьской. В победном мае 45-го нашелся и папа — оказалось, что он был в плену в Германии. Бдительные советские органы не нашли за ним никакой вины — сотрудничества с оккупантами не усмотрели, и семья наконец-то воссоединилась. Школьницей Галя не раз ездила в город, где родилась, отец ей показывал место, где стоял их дом, а мама вспоминала, где зияли воронки и окопчики, в которых она пряталась вместе с дочуркой. И оказалось, что до мельницы Гергардта и дома Павлова, сохранившихся и поныне, рукой подать…
Галины родители один за другим ушли из жизни в 90-х годах прошлого века. Так получилось, что Сталинград, уже ставший Волгоградом, навсегда занял свое место в жизни Галины. В городе на Волге она закончит институт городского хозяйства, познакомится с будущим мужем. Выйдя замуж, станет Челпановой. А жить будет в Урюпинске: пятнадцать лет отработает в проектной организации, еще пятнадцать, до выхода на пенсию, — в «Урюпинскмежрайгазе».
С. ЗАВОЗИН.
