В канун очередной годовщины Октября заглянула в местный музей. Казалось, семидесятилетняя эпоха победившей Великой Октябрьской Социалистической революции должна оставить о себе тут немалый материальный след, но, к удивлению, в урюпинском музее обнаружила только одну витрину размером метр на полтора.
Музейщики рады были расширить экспозицию хотя бы к минувшему столетию революции, но вот незадача: фонды содержат крайне мало документов, связанных с событием, поистине перевернувшим мир. Самое ценное, «живое» свидетельство тех лет — церковная летопись Христорождественской церкви Урюпинской станицы 1913-1920гг. Описывая дела церковные, священник довольно полно и образно смог отразить происходившее в станице Урюпинской в канун 1917-го года, за что ему низкий поклон. Кажется, на этом все.
Но вот удача: сотрудники музея показали тетрадку, которая хранится в фонде уже полста лет. По их словам, ранее ею не пользовались. Так, может, не случайно она выплыла из сумрачных сводов музейных хранилищ именно сейчас?
… Обычная ученическая тетрадь с желтыми листами и выцветшей обложкой исписана не всегда ровным почерком. Автору, Якову Ванифатьевичу Антонову, в момент написания было, вероятно, далеко за семьдесят. Тетрадь он прислал в музей в семидесятом году прошлого уже века. Проживая в Ростове-на-Дону, он искренне полагал, что обязан рассказать землякам часть своей жизни, связанную с Урюпинском и революционными событиями в наших краях. Очень частная история, как мне показалось, и неоднозначная. Но тем она и ценна. Ведь официальную историю Октябрьской революции и Гражданской войны сегодня можно узнать хоть в Википедии, но именно из субъективных оценок часто складывается более правдивая и яркая картина ушедшей эпохи.
«С раннего детства у меня возродилось неприятие к царской власти, — пишет автор, родившийся в 1887 году и к моменту описываемых событий, 1905 году, находившийся в станице Урюпинской. — Донские казаки тогда имели по 10 десятин земли, а женщины и вдовы по 5 десятин, и потому безбедно жили. К нам в хутор приезжали иногородние (как их звали, кацапы) на работу, некоторые даже побирались по своей бедности. От них узнал, что у них абсолютно нет собственности, земли… У помещиков было по несколько тысяч десятин земли, и царь, конечно, своею волею мог бы часть земли отдать крестьянам. Но он этого не делал, а значит, издевался над крестьянами, и это меня возмущало».
К 1905 году Яков заканчивал Хоперскую четырехклассную школу в станице Урюпинской, куда ему удалось поступить с большим трудом. Как пишут сейчас историки, в начале прошлого века «планета была беременна спросом на справедливость, и ужасающая капиталистическая действительность того времени требовала ее». Неудивительно, что желание справедливости, ожидание перемен волновали и окраины. Революционные идеи носились в воздухе, а в головы молодых проникало вольнодумство. «В школу пришел ученик 7 класса реального училища Евсеев и предложил помочь составить петицию и передать ее школьной администрации. А если не выполнят наших требований, то забастовать, прекратить учебу всей школой». Неизвестно, что за требования излагали школяры, но Яков принял активное участие в написании петиции, а потом участвовал в забастовке вместе с другими учениками, прекратив учебу. «Революционное движение вспыхнуло среди многих жителей станицы» — добавляет он, именно так описывая свои ощущения того года.
За выступлением последовала «реакция» — руководство школы вручило Антонову его пятерочный аттестат и Похвальную грамоту третьей степени, хоть выпускник рассчитывал на первую. А вскоре стало известно, что школьная администрация, видимо, решив наказать зачинщиков, обманом собрала подписи товарищей по парте, якобы свидетельствующих об их участии. Узнав про обман, забастовщики вновь поднялись, к ним присоединились ученики реального училища, женской прогимназии и женской гимназии. «Мне пришлось видеть такую историю, — пишет автор далее. — Из церкви выходили люди. Вышел и директор женской гимназии в парадной форме и шляпе-треуголке. Одна из гимназисток подошла к своему директору, сорвала с него шляпу и швырнула по ступенькам церкви, выкрикнув: «Сними свою шляпу, деспот наш, и убирайся от нас!». Присутствующие закричали: «Так его и надо, если он подлый человек!». Так развивалось революционное восстание, в подавлении которого, по свидетельству Антонова, участвовала учебная команда казаков…
Знали бы они, юные наивные «революционеры», какие события развернутся дальше, как вся Россия сделает колоссальный рывок к справедливости, о которой интуитивно грезили и их юные головы, но сколь тяжел и мучителен будет путь от капитализма в социализм. Будет он полным крайностей, и частная история урюпинца Якова Антонова станет небольшой, но яркой тому иллюстрацией.
«Революционное движение вспыхнуло среди жителей станицы. Тайные собрания революционеров проходили в лесу за рекой, в сторону ст. Петровской», — вспоминает Яков Антонов события 1905 года, участником которых довелось быть и ему, старшекласснику местной школы. «Долой с престола деспота!» — говорили во время таких сходок, вспоминая, что по приказу царя была расстреляна мирная демонстрация. «А кто будет управлять государством?», — крикнул кто-то. «Выберем для этого хороших людей, они дадут народу то, что ему будет крайне необходимо и хорошо», — отвечал человек, ведший собрание, как выяснилось после, предводитель дворянства Волков. Тогда это удивило Якова, но исторически все было закономерно. Первая мировая война настроила против самодержавия самые разные сословия, за его ограничение выступала даже опора царизма — монархическая партия черносотенцев.
На стороне революции был и отец Якова Ванифатий Гуревич, который служил в Урюпинской станице полицейским. Он сообщал сыну, что думает предпринять местная власть, тот информировал кого следовало. После подавления революционного движения 1905 года на Хопре Волков был осужден. «Когда его вывозили из урюпинской тюрьмы, я пошел с несколькими школьниками на вокзал проводить. Увидел его в вагоне с железными решетками. На прощание мы махали ему фуражками». Дальнейшая судьба этого человека неизвестна. Чего не скажешь о другом персонаже из революционной истории нашей страны, с которым Якову Антонову довелось повстречаться.
Шел 1917 год. К этому времени наш земляк закончил четырехлетку, из-за неблагонадежности его не приняли в средне-техническую школу, но он смог закончить учительские курсы в Мичуринске, а потом, в 1910 году, курсы почтово-телеграфских работников в Урюпинской станице. В 1911 году он попадает в Ростов-на-Дону, где устраивается на почту. В его обязанности входит прием корреспонденции и изъятие большевистских газет, на которые наложен арест. Но пару десятков запрещенных газет он неизменно припрятывает, чтобы потом раздать для прочтения товарищам.
Вскоре Ростов становится красным, но Советская власть сметается к декабрю деникинцами, ворвавшимися в город. Они принимаются создавать комиссии по выявлению большевиков и председателем одной такой ставят Антонова. Тот удивлен, не знает, что делать. Как потом сообщили ему товарищи, большевики из числа почтовых сами приняли такое решение: мол, Яков — донской казак, ему доверия будет больше, а уж он как-то вывернется, обведет врагов вокруг пальца.
Что он и делал. Тех, кто стоял на стороне революции, предупреждал, а настроенных против оговаривал и заносил в список большевиков. Кто знает, что потом было с теми людьми, но классовая борьба в России, как известно, середины не знает. Хотя нет, короткий урок нашему герою преподал генерал, с которым он столкнулся в штабе белых, куда его отправили для сверки списков большевиков. «Я увидел генерала, он был пожилой, худощавый, седой. Я объяснил, зачем явился, на что генерал предложил сесть. «Вот что, молодой человек, я не советую вам этим заниматься!» — сказал неожиданно». Почему, удивился Яков. «Вот вы их выявите, выдадите, их арестуют, в тюрьму посадят и, может быть, даже расстреляют. А потом придут красные и выдадут вас, и других, и, может быть, тоже расстреляют. И так будут расстреливать то одни, то другие. Зачем это?». «Генерал и так говорит? Не проверяет ли, какой стороны я держусь?» — подумал Яков. И на всякий случай стукнул кулаком по столу: «Нет, мы должны выявить и уничтожить!». «Вот чертова молодежь! — генерал откинулся на спинку кресла. — Ты ему добра желаешь, а он сам лезет на рожон!».
Когда белых выбили и в Ростов вступили красные, генерал, как пишет Антонов, «капитулировал». Это был герой Первой мировой, участник Белого движения Дмитрий Николаевич Потоцкий, в 1915 году командир 25-го казачьего полка, за лихость и отвагу удостоенный ордена Святого Георгия 4-й степени. В 1917 году он был назначен Донским атаманом генералом Калединым командующим Ростовским округом, а в декабре после четырехдневного сопротивления и осады в Ростовском вокзале сдался Военно-революционному комитету. Был заключен в Петропавловскую крепость, бежал, воевал на стороне белых. Был позднее уполномоченным Общества Красного Креста в Германии. Помогал русским эмигрантам, менял много стран жительства, После Второй мировой войны переехал в США, где умер в 1949 году в Нью-Йорке.
Генерал оказался прозорлив. Впереди ждала полная классовой ненависти революция, потом — братоубийственная Гражданская война, которая особенно кроваво прошлась по исконно казачьим территориям. В семнадцатом, как многие представители белого движения, генерал, вероятно, хотел разрешить ситуацию в интересах всех, а это было невозможно. И народ был безграмотный, да и мы генетически, кажется, не способны делая все во благо всех, учитывать интересы каждого человека. У нас, как правило, побеждают крайности и нетерпение к мнению несогласных.
Дальнейшая судьба самого Якова такова. Когда выбили из Ростова белых, его допросили, свидетели подтвердили, что он помогал красным, и тогда его отпустили, пожав руку: «Молодец, Антонов, так и действуй здесь в тылу врага!». Потом город занимали то белые, то красные, то вовсе восстанавливалось безвластие. Однажды чуть не случилось то, о чем говорил генерал. На улице бывший сосед признал Якова и крикнул проходившим красноармейцам: «Вот белогвардеец, он убил моего товарища-большевика!». И случайность (красноармейцы оказались почти земляками, казаками Хоперского округа станицы Дурновской) спасла ему жизнь. А вот отца его Ванифата Гуревича, сторонника революции с 1905 года и члена Донского комитета революции, в семнадцатом жители станицы Урюпинской крепко побили — за то, что он был бывшим полицейским и беспощадно боролся с беспорядками. Отец умер в 1910 году. На этом повествование в тетради заканчивается.
… Нам все еще кажется, что справедливое общество можно создать одним махом. А если кто этому сопротивляется, мы «принуждаем к счастью», даже если не все разделяют наши идеи. А когда идея меняется, отбрасываем опыт прошлых лет, чтобы вновь разрушить все «до основания, а затем…». Курс, взятый в 1917-м на справедливость, дал несомненные завоевания социализма. Но спустя 70 лет мы с готовностью отказались и от них. Почему отринули ранее созданное, не сберегли, не сохранили хотя бы в виде музейного экспоната в местном музее? Пионерские горны сдали в металлолом, библиотеку с огромным числом интереснейших книг спалили во дворе здания свергнутого горкома партии вместе с папками комсомольских и партийных документов — документальных свидетельств не тайн партии (какие там были тайны!), а нашей в общем-то счастливой и справедливой жизни.
Быть может, мы еще научимся жить в согласии с собой и всем миром, с пониманием ценности человека, а не только общего блага? Один шаг к этому уже сделан — сегодня историю мы рассматриваем уже не только через призму официальных источников, но и через судьбу простого человека. Второй шаг — в нынешнем отношении к 7 ноября, который кто-то волен отмечать как годовщину Великого Октября, а кто-то как День согласия и примирения. И может быть, не случайно зеленая тетрадка с неровными буквами появилась именно сейчас? Может, пришло время переосмыслить уроки истории?
О. ШУШЛЕБИНА.
(Автор благодарит за помощь в подготовке материала Урюпинский краеведческий музей и преподавателя истории урюпинского лицея Н.А. Серебрякова).
BLOG COMMENTS POWERED BY DISQUS
