«Работая портным, рядовой Шморгунов добросовестно относится к ремонту и пошивке обмундирования для личного состава. За время работы портным пошито и отремонтировано около 550 пар обмундирования». Читаю эти строки в приказе о награждении медалью «За отвагу» и с комом в горле понимаю — это про моего прадеда, портного полковой мастерской Шморгунова Анатолия Андреевича.
В списке, подписанном командиром 1697-го зенитно-артиллерийского Будапештского полка, ему навсегда присвоен номер 39.
В живых своего прадеда я, конечно, не застал, его я знаю только по воспоминаниям его младшего сына Анатолия (он родился через год после Победы) и своего отца, которые частенько говорили о том, что в войну дед был портным, а его военными трофеями были швейная машинка «Зингер» и две буханки хлеба. Вроде бы не Бог весть что, но именно этот «Зингер» помог Шморгуновым прокормиться в тяжелые послевоенные годы.
В своей семье Анатолий Андреевич был самым младшим, кроме него было еще семеро детей. Родители умерли рано, поэтому его воспитанием занимался старший брат. Надо было помогать семье, Толя и выучился на портного. Со временем женился и перебрался на житье в деревню Большие Мошки Калининской (ныне Тверской) области. А потом пришла война…
— Отца призвали в ряды Красной Армии в самом начале войны, — вспоминает его сын Анатолий, который приходится мне двоюродным дедом. — Служить ему выпало в 1697-м зенитно-артиллерийском полку в звании рядового.
Полк в составе 23-го танкового корпуса воевал на Украине, в Болгарии, Молдавии, Австрии, сначала на Юго-Западном фронте, затем — на 3-м Украинском, а потом и на 2-м Украинском фронтах. На долю деда выпало участие в целом ряде наступательных операций: Нижнеднепровской, Будапештской, Западно-Карпатской, Венской… Как только выжил, одному Богу известно. Во время ожесточенных боев солдаты вели заградительный огонь по вражеским самолетам, а в периоды затишья рядовой Шморгунов латал обмундирование однополчан.
— О войне отец не любил говорить, — вспоминает Анатолий Анатольевич. — Как, наверно, и каждый, кто своими глазами видел ее ужасы. Но кое-какие эпизоды из его фронтовой жизни я знаю.
…Дело было в Молдавии. В ночь перед боем Анатолий получил приказ привезти со склада спирт — на фронтовые сто граммов. По приезде на место убрал из кузова машины лишнее, а тяжелый домкрат поставил на крышу кабины. Получил две 30-литровые бутыли со спиртом, забрал документы и тронулся в обратный путь. А про домкрат-то на крыше совсем позабыл! Итог: обе бутыли вдребезги и короткий приказ командира — расстрелять! Повезло, что командир был отходчивый — дал рядовому время до утра и приказал срочно исправлять ситуацию. Хорошо, что в соседней деревне нашлось несколько бочек с вином, иначе неизвестно, чем бы закончилась история.
...Во время выдвижения на огневую позицию батарея попала в засаду, устроенную фашистской диверсионной группой. Немцы стреляли из автоматов почти в упор. Артиллерийские расчеты попрыгали с машин, укрылись в канаве и открыли ответный огонь из винтовок. Спрыгнул и Анатолий Андреевич, да так и остался стоять как вкопанный. Кругом свистят пули, машина вся изрешечена, а он столбом замер. Спасибо сослуживцу — подполз, сбил прадеда с ног и оттащил в канаву. С обеих сторон были убитые и раненые, а на нем — ни царапины. А позже выяснилась и причина такого ступора — разрыв сердечной мышцы. Но смерть снова обошла его стороной…
… Во время боя по батарее открыла огонь фашистская артиллерия. Первый снаряд с недолетом, второй — с перелетом, это называется «взять в вилку». Видя такое, опытный командир скомандовал своим бойцам срочно свернуться и покинуть свои огневые позиции, чуть ли не палкой прогонял. Только успели отойти, как по тому месту, где они были, немцы нанесли огневой налет. Но благодаря командиру все остались живы, и так было потом еще не раз…
Победу Анатолий Андреевич встретил в Чехословакии. Дома его ждали жена, Ольга Васильевна, и четверо маленьких детей. Тогда он еще не знал, что уже в августе 41-го Большие Мошки были оккупированы немцами, что в его родную хату вероломно вселились враги, потом и сам дом спалили дотла во время отступления. Как выжило его семейство — представить сложно. Но живыми остались все, а еще через год после Победы в семье родился пятый сын — Анатолий Анатольевич, по рассказам которого я и знаю своего прадеда. Сама Ольга Васильевна позже была награждена «Медалью материнства».
Домой, впрочем, вернулись не все Шморгуновы: из пятерых братьев двое погибли, один остался инвалидом, еще один пропал без вести. Так что прадеду, можно сказать, повезло — вернулся целым и невредимым. После войны он был председателем колхоза, а о тяжелых годах войны напоминала россыпь медалей за взятие городов да трофейный «Зингер», ставший настоящей семейной реликвией.
Д. ХОМЮК.
НА СНИМКЕ: единственное фото моего прадеда Шморгунова Анатолий Андреевича, сохранившееся в семейном архиве.
