Самое дорогое, что может быть у человека, — это семья. Однако не всегда жизнь ячейки общества складывается благополучно. Вот и моя собеседница, назовем ее Ириной, собственноручно отдает своих троих детей в социально-реабилитационный центр. Такие центры обеспечивают временное проживание несовершеннолетних, оставшихся без попечения родителей, находящихся в трудной жизненной ситуации или социально опасном положении.
Подобную ситуацию можно было бы предположить, например, после войны, когда женщинам, потерявшим мужей, нечем было кормить детей, и то все держались друг за дружку до последнего, старались изо всех сил не разлучаться с детьми. А тут оба родителя живы, получают неплохое пособие как многодетная семья, есть родственники. В голове не укладывается, как такое может происходить в наши дни…
Ирина в очередной раз пришла с обращением в сельскую администрацию, просила помочь вывести ее мужа из месячного запоя. Он, с ее слов, обижает детей, ее бьет, насилует на глазах у детей, выгоняет из дома. Конечно, сразу же привлекли участкового, органы опеки, однако по закону никто не может заставить взрослого, дееспособного мужика лечь в больницу или закодировать без его желания. Детей поместили в инфекционное отделение ЦРБ, где их обогрели, помыли, накормили, лечат от вшей, берут необходимые медицинские анализы. Дальше, по согласию мамы, отвезут в реабилитационный центр. Предполагается, что, пока дети будут жить там, папа пройдет лечение, родители наладят свою жизнь, наведут порядок в доме, где сейчас царит полная антисанитария, и заберут детей. Но складывается впечатление, что в этой истории о детях беспокоятся все, кроме родителей.
Ирина беременна четвертым, собирается рожать. Ей неоднократно предлагали поселиться в доме милосердия «Виктория» в Новоаннинском районе — там же, куда она собралась отдать детей в социальный центр. В этом доме милосердия, открытом при епархии, женщинам и их детям, попавшим в безвыходную ситуацию, помогают духовно и материально, обеспечивают жильем, питанием, необходимыми вещами. Но Ирина отказывается.
Я смотрю на ее малышей, истощенных, испуганных, в непонятно какой одежде, и спрашиваю: «Почему?»
— Трезвый-то он другой совсем человек, — будто оправдывается она. — Надеюсь, что отдам детей, вернусь домой и смогу уговорить мужа пролечиться. Я хочу сохранить семью.
Вы уж меня простите, но в голове не укладывается, о какой семье идет речь. Эта женщина собирается отдать троих детей мал-мала меньше, чтобы вернуться к человеку, который ни разу не позвонил, пока они лежат в ЦРБ, не поинтересовался, живы ли они вообще. К слову, в это время он стоит с протянутой рукой возле одного из урюпинских магазинов, просит милостыню, жалуется на жизнь. И ведь ему подают.
Все же понимают, что алкоголики, как правило, забывают о родительских обязанностях и нравственных ценностях, — когда в доме постоянные пьяные посиделки и неадекватное поведение родителей, жизнь детей становится невыносимой. Их в этой ситуации жаль больше всего.
М. РЯБЦЕВА.
