Из нашего хутора Артановского Нехаевского района в июле 1941 года на войну ушло примерно семь десятков мужчин разных возрастов, в том числе мой отец, Петр Семенович Иванов. Вернулись чуть больше двадцати человек.

Отец был 1913 года рождения. А мне за четыре дня до начала войны исполнилось пять лет. Я, несмотря на малые годы, хорошо помню тот жаркий июльский день. Отец косил сено на лугу для нашего колхоза, носившего название «Политотделец». Запыхавшийся, он прибежал домой, сказал, что забирают в армию, и начал спешно собираться. Мужчины и те, кто их провожал, погрузились на подводы и поехали в Урюпинск. Поехали и мы с матерью — с бабушкой остались два младших брата, одному было три года, второму — несколько месяцев. Наверное, точно так же провожали и миллионы других мобилизованных по всей стране.
В Урюпинске мне запомнился старый деревянный вокзал (он цел и поныне) и то, как из репродуктора на перроне звучала песня: «До свиданья, мама, не горюй, на прощанье сына поцелуй…» Наш папка и другие хуторские мужики сели в теплушки, которые тогда называли «телятниками». И эшелон укатил… Вскоре мы получили письмо от отца, оказавшегося в районе Керчи. Потом было еще несколько писем, одно — с фотографией, в форме с пилоткой (как жаль, что снимок не сохранился). Больше писем не было. А в 1942-м пришло извещение, сообщившее, что красноармеец Иванов Петр Семенович пропал без вести. Мать и бабушка плакали, у меня на душе было горько и непонятно: как это пропал, куда пропал, где?! Похоронки к тому времени получило, почитай, уже полхутора. Все жили очень трудно, впроголодь. Наша мама с утра до ночи работала в колхозе. И, если бы не бабушка, не знаю, выжили бы мы, мал мала меньше…
Много позже мы узнали, что наши хуторяне попали в одну дивизию, формировавшуюся в северных районах области — Нехаевском, Урюпинском и других, соседних. Дивизия воевала в Крыму — недолго и неуспешно. По рассказам выживших, чуть ли не в походном строю они нарвались на танки. Многие погибли сразу, другие угодили в плен. Среди погибших был мой дядя, бывший школьный учитель, Петр Иванович, которого в первом бою срезало пулеметной очередью. Среди пленных оказались отец и мой будущий тесть, житель того же хутора. Но всего этого, повторюсь, мы тогда не знали.
В 1944-м нежданно-негаданно мы получили письмо от отца, освобожденного из плена. То-то было радости дома! Отец прошел проверку, которой подвергались все бывшие военнопленные, и был снова зачислен в Красной Армию. Отлично помню и майский день 1945-го, когда в хуторе узнали о Победе, — плакали, радовались, кричали! Я тогда заканчивал второй класс. Всю нашу школу-семилетку, кроме первоклассников, построили, и мы пошли на площадь к сельсовету, где на митинг собрался, наверное, весь хутор. В моей жизни было множество митингов и парадов в разных городах от Улан-Удэ до Дрездена, а тот, хуторской, помню, как будто он был вчера.
Домой отец вернулся только в конце 1945-го с контузией, легким ранением и двумя медалями на выцветшей гимнастерке — «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией». Много раз, заполняя анкеты тех лет, я, как требовалось, указывал в них, что мой отец был в плену и никаких последствий это не имело. Значит, отец сотрудничеством с немцами себя не запятнал.
Вернувшись, он работал в колхозной кузнице молотобойцем. Потом его, как человека грамотного, окончившего аж три класса церковно-приходской школы, поставили учетчиком — я помогал заполнять ему ведомости на трудодни, а в бригаде было больше 450 человек. Вот сколько народу жило тогда в хуторах!
В конце 40-х—начале 50-х годов День Победы особенно и не праздновали, да и официальным праздником он не был. С войны не вернулись очень многие, и у всех остались матери, жены, дети… Какое уж тут празднество? А в 1965-м, накануне 20-летия Победы, отца вызвали в военкомат, чтобы вручить медаль «За боевые заслуги», к которой его представили еще в 1942-м. Я тогда уже закончил военное училище и помню, как рассказывал о вручении награды отец. В 1985-м, в год сорокалетия Победы, отца, как и других фронтовиков, наградили орденом Отечественной войны второй степени. А вот про саму войну ни отец, ни другие ветераны почти не рассказывали — то ли как-то не принято было, то ли слишком тяжелы были воспоминания. Про плен все в нем побывавшие тоже не вспоминали.
После отец работал еще и заведующим хуторским магазином. Много лет держал пчел. На здоровье никогда не жаловался и особо ничем не болел. Умер он осенью 1988 года, прожив на белом свете 75 лет. Каждый год на Троицу мы приезжаем на хуторское кладбище, где похоронены отец, мать, бабушка — простой солдат и обычные труженицы, наши родные люди, благодаря которым мы сегодня живем.
В. ИВАНОВ,
гвардии полковник
в отставке, г. Урюпинск.
НА СНИМКЕ: Петр Семенович Иванов в послевоенные годы.