...Жаркий летний день. На перроне Урюпинского вокзала толпа гомонящего народа: купцы, мещане, казаки, крестьяне, кто-то уезжает, а кто-то пришел проводить родных и близких. В привокзальном скверике, в тени раскидистой липы, выделяется группа хорошо одетых людей. Это известный род казаков Урюпинской станицы Григорьевых. Их возглавляет священник Федор Алексеевич. Многочисленная родня провожает всеобщую любимицу Валечку, которая после окончания Урюпинской женской гимназии отправляется в Царство Польское, где в городе Замостье служат папенька, войсковой старшина Хрисанф Федорович и старший брат Николай. Дедушка Федор благословляет внучку перед путешествием, она прощается с любимыми тетушками и дядечками и на прощанье долго-долго машет из вагона.
Через несколько дней Валя в Замостье — красивом старинном городе-крепости, породившем бурю восхищения в сердце юной казачки. А вот и казармы 13-го Донского казачьего полка. Родные лица, папа, брат Коля, их сослуживцы. Вечером за ужином Хрисанф Федорович представил Валечку: «Господа офицеры, прошу любить и жаловать, моя младшая дочь, казачка Урюпинской станицы Валентина Хрисанфовна Григорьева». После троекратного «ура»» Валя представилась каждому из сидевших за столом. Самым последним был высокий симпатичный офицер, который чеканно произнес: «Упорников. Александр Иванович. Хорунжий. Станицы Акишевской». Волной жара обдало Валентину, когда взгляд молодого красавца пронзил ее насквозь. Дрожащим от волнения голосом ответила: «Валя, простите, Валентина Хрисанфовна Григорьева». Голос быстро окреп и, набравшись мужества, девушка взглянула в бездонно-синие глаза молодого офицера.
Быстро пролетела неделя, и наша Валечка снова в уютном вагоне поезда, везущего ее назад в Урюпинскую. Вспоминая дни в Замостье, Валя ловила себя на мысли, что в ее думах постоянно тот высокий статный красавец — Упорников. Она пыталась думать о чем-то другом, но, увы, снова и снова возвращалась к Александру, испытывая необъяснимое сладостное ощущение, бьющее фонтаном из ее молодой и неокрепшей души.
Хрисанф Федорович принял решение о дальнейшем обучении Валентины в Усть-Медведицкой женской гимназии, которая была рангом выше Урюпинской. Однажды гимназистку Григорьеву вызвали к старшей воспитательнице, та сказала: «На ваше имя получено письмо от мужчины, но, руководствуясь правилами нашего заведения, я не могу его вам вручить». Всё разрешилось быстро: мама Вали приехала из Урюпинской, письмо отдали ей, и мама, не вскрывая конверт, передала послание дочери. Валечка, уединившись в одном из классов, наконец-то прочитала письмо: «Здравствуйте, Валентина Хрисанфовна. Мне только хочется сказать Вам о том, как безумно я тоскую по Вам с тех пор, как вы покинули Замостье, и как сильно, с первого взгляда люблю Вас. Я знаю, что пишу глупо, что так писать нельзя, но, право, есть минуты, в которые грешно рассуждать. Мне всё время казалось ерундою и моя беспричинная тоска, и долгие думы о Вас. Я верил, что время всё излечит, и только сегодня всё прорвалось окончательно. Простите меня за это письмо. Не думайте, что эти строки высказаны минутной вспышкой… У меня есть слабая надежда… Я знаю, вы не ответите на это письмо, и потому оно будет последним. Целую Вашу руку. Александр Упорников».
Валя в сотый раз перечитывала эти волнующие строки и шептала про себя: «Значит, любима. Значит, люблю». Она написала ответ. Переписка продолжалась до начала 1914 года, когда письма от Саши стали приходить все реже. Обстановка в Европе накалялась, в воздухе витало предвестие страшных и неотвратимых событий. 14 июля 13-й полк уходит из Замостья в Россию, а 1 августа Германия объявляет войну. 6 августа в Урюпинской состоялся сход, на котором было объявлено о начале мобилизации. Саша в том же августе оказался на Юго-Западном фронте. Писем до ноября от него не было — он был контужен, лежал в госпитале и не хотел беспокоить Валю. В конце ноября Валя получает очередное письмо: «Теперь снова в своей родной 15-й батарее. Прошло две недели, и я догнал своих, и, кажется, что не расставался с ними. Всё то, что было пережито до войны, никогда не забудется. О смерти думать не хочется. Не помню дня, когда бы ты забылась. Я верю, что настанет день и кончится война, и мы обязательно встретимся. Ведь насчет того, что немцев побьют, у нас казаки не сомневаются. Прощай, твой Упорников».
В следующем году Саша долго молчит, и это очень тревожит Валю. Осень 1915-го для Русской армии выдалась крайне тяжелой: затяжные позиционные бои, отступление — все это породило в душе казачьего офицера смятение, неверие в победу. Душевные силы его были подорваны, именно из-за апатии Александр и не писал Вале. В июле 1915-го девушка оканчивает гимназию и решает быть ближе к Саше. Она знала, что сейчас Александр воюет где-то под Могилевом и ближайшая точка, где они могут встретиться, — Москва. В октябре Саша получает отпуск. И вот она, долгожданная встреча двух влюбленных сердец! Прекрасное время, разговоры, прогулки по Тверской и Пречистенке. Через неделю молодые люди уехали в Урюпинскую. На следующий день после приезда Саша приходит к Григорьевым и просит благословения у Екатерины Михайловны, мамы Вали. Но в связи с обстоятельствами наши молодые обвенчаются только 4 сентября 1916 года в Москве, в Хамовниках, в Николаевской церкви.
20 августа 1917-го из действующей армии придет очередное письмо Александра: «Наступил 1917-й — год страшной расплаты за прошлые грехи, ошибки и неудачи… Наконец грянул гром, в Петрограде началась революция, война, на мой взгляд, уже проиграна, и теперь безразлично, будем ли мы продолжать драться». Осенью происходит полный развал армии, и Упорников с 15-й Донской казачьей батареей уходит на Дон. Здесь во многих станицах создаются большевистские комитеты, но Урюпинская все еще остается оплотом старого патриархального казачьего порядка. В июле 1918-го Упорников вступает в Хоперский отряд на должность старшего офицера батареи. Провоевав с красными вплоть до 1920-го, он прекрасно понимает, что силы Донской армии несопоставимы и победа большевиков близка. Поредевшие казачьи полки отходят на юг, где их последним пристанищем становятся Новороссийск и Крым. Есаул Упорников наотрез отказался эвакуироваться. Он не хотел и не мог бросить своих казаков.
Только через три месяца Валя случайно узнает, что ее супруг в плену и содержится в Ростове-на-Дону. Валя находит его в одном из многочисленных лагерей, опоясавших окраины города. Она с трудом узнает любимого мужа: худой, в исподнем белье, с потухшим и бессмысленным взглядом, совершенно седой, он увидел ее, и слабая улыбка озарила изможденное лицо. Конвой не дал и минуты общения — арестованных прикладами и штыками отогнали от колючей проволоки. Валя срочно возвращается в Урюпинскую, чтобы собрать теплую одежду и провизию. Дома ее ждут новые удары. От воспаления легких умирает их первенец, двухлетний Левушка. Конфискуют дом, построенный еще ее прадедом, сюда вселяют пришлых. Несмотря на этот ужас, Валентина находит в себе силы после похорон приехать обратно в Ростов. Но тщетно — лагерь расформирован, офицеры отправлены этапом в Москву. Снова столица. Остановившись на Зубовском бульваре у знакомых, Валя обивает пороги ВЧК. Всё напрасно: никто и ничем не хочет ей помочь. Случайно она узнает, что всех арестованных донцов этапировали на Соловки. Валя едет в Архангельск. Нескончаемая череда лагерей, километры «колючки», серые неузнаваемые лица заключенных, Саши нет нигде. В очередном лагере она вдруг услышала оклик: «Валентина Хрисанфовна, это вы? Я казак станицы Урюпинской, Крюченков Иван, cлужил c вашим мужем». «Где он?!» прокричала Валя. Иван опустил глаза: «Его уже нет в живых… Давно». — «Как нет?» — сквозь слезы прошептала она. «Его и других офицеров расстреляли на барже в Белом море, в устье Двины, километров за сто отсюда».
Перед глазами пронеслись картины их короткой счастливой жизни: первая встреча, любовь, венчание, рождение первенца — время, наполненное радостью и смыслом. Белое море, Казачья Голгофа. Валя пешком преодолевает этот путь. Местные рыбаки указали место, где арестантов вывозили на барже и недалеко от берега расстреливали, а тех, кто не мог стоять, просто сталкивали в воду. Cтоя на коленях у кромки берега, Валя шепчет бескровными губами: «Ну вот, Саша, и свиделись в последний раз. Вся наша жизнь и любовь — это короткое мгновение, быстро сгоревшая свеча, осветившая наш путь, и, погаснув, оставила нам темноту». Короткий северный день догорал. Солнце, осветив последним лучом сгорбленную женскую фигурку, скрылось за горизонтом.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ. За время правления большевиков Дон понес колоссальные жертвы, точное количество убитых и замученных мы наверняка никогда не узнаем. Отец Валентины был убит в бою, брат Николай получил десять лет и умер в лагере в Туруханске, дедушка-священник пропал без вести в ст. Ярыженской. Многочисленный род Григорьевых перестал существовать. Упорниковы из Акишевской и Урюпинской станиц частью ушли в эмиграцию, частью были репрессированы.
С. КОНЦОВ, краевед.
НА СНИМКЕ: генерал-майор Анатолий Упорников, дядя Александра. Фотографий его и Валентины не сохранилось.
СПРАВКА
Cлияние Хопра с Доном старожилые казаки издавна называли Медвежьим закутом. На начало XVII века весь Хопер был заселен казаками и только это глухое место оставалось нелюдимым. Но свято место пусто не бывает — в 1667 году появились охотники на поселение. Так возник Буканов городок. В числе его первожителей был Гришка Упорник, кто он и откуда, история умалчивает, но именно отсюда пошло расселение рода в Акишевскую и Урюпинскую станицы. Практически все Упорниковы служили в Донской артиллерии. Войсковой старшина Алексей Иванович Упорников слыл на Хопре личностью известной. Активно занимался коневодством, всецело посвятив себя выведению верховых лошадей, которых заметно не хватало для Хоперского округа. Путем больших материальных затрат и стараний ему удалось создать конный завод. Организовал он и показательное поле, где демонстрировал казакам, как достичь высокого урожая, снабжал земляков хорошими семенами. Производителей КРС дарил бесплатно обществу станицы. Пользовался огромным уважением в Хоперском округе. Cамым ближним его помощником в деле разведения хоперской породы лошадей был последний атаман округа Помпей Михайлович Груднев. На похороны Алексея Ивановича в 1911 году пришло около полутора тысяч человек. Нельзя не вспомнить Николая Николаевича, генерал-майора артиллерии, Анатолия Васильевича, полковника, и многих других Упорниковых, славных донских артиллеристов.
