120-килограммовый богатырь под два метра ростом, он мог стать хорошим борцом. А мог бы — художником: его хоперские пейзажи впечатляли московскую профессуру. Вместо этого его давили немецкие танки, он ходил в разведку за линию фронта. На память о войне в теле осталась целая пригоршня осколков, на груди — четыре медали «За отвагу», три ордена Красной Звезды, орден Славы третьей степени.
Филипп Елисеев родился в хуторе Косовском Новоаннинского района в 1924 году — большинство его ровесников не вернутся с Великой Отечественной. С детства увлекался спортом, особенно борьбой. Красиво писал, рисовал, занимался резьбой по дереву. И вся статья идти Филиппу в художественную академию, куда он отправлял свои работы…
Но грянула война, и в конце весны 42-го судьба определила его в Бакинское пехотное училище. Осенью того же года училище подняли по тревоге и бросили под Орджоникидзе, на танкоопасное направление, — эшелон недоучившихся курсантов-желторотиков вместе с преподавательским составом. В документах они останутся курсантской группой 78-й отдельной стрелковой бригады.
Немец пёр на Кавказ — за нефтью. Но стратегических планов противника курсантики, конечно, не ведали и сражались как могли — насмерть: не отступил ни один. Через много лет о своем первом, самом страшном и жутком бое Филипп Михайлович рассказывал сыновьям примерно так:
— Нам потом сказали, что на наш участок шло не меньше ста танков. Стреляю из противотанкового ружья — танк загорелся! Я попал или нет, не знаю, все ж стреляли! И тут в окоп сваливается немец в черном комбинезоне, танкист, и я ошалел, и он. Что делать? Наставляю на него ПТР, но выстрелить не успел, комвзвода остановил — взяли немца в плен.
А потом «панцерваффе» утюжили курсантские траншеи, и Филипп был на волосок от смерти — пола шинели попала под стальную гусеницу. Курсанты угодили в окружение и вели непрерывные трехдневные бои, чтобы все-таки вырваться из него холодной и мокрой осенней ночью. Лишь тогда пересчитались — от эшелона их осталось не больше восьмидесяти человек. Позже в наградном листе штабной писарь напишет, как после контузии бронебойщик Елисеев через десять дней вернулся в строй, уничтожил немецкий пулеметный расчет вместе с пулеметом, подбил танк и снова был ранен — пулей в плечо. И представлен к награде — первой из своих «отважных» медалей. Ранение залечивал тоже на Кавказе, в госпитале в Хасавюрте. В наступившем 1943-м ждали новые бои и ранения. Пройдут годы, и родившиеся после войны сынишки будут трогать осколки, выпирающие под кожей в колене отца…
Широченные кисти рук, чуть ли не пудовые кулаки — таким был старшина дивизионной разведки Филипп Елисеев (закончить военное училище ему так и не довелось). За «языками» он ходил с отточенным трофейным штык-ножом. Одного вида такого вот набора — ручищи да штык — обычно хватало, чтобы любой немецкий часовой впадал в ступор. Но однажды часовым оказался, как потом выяснилось по документам, какой-то чемпион по боксу — парень не из боязливых. На память от той встречи у Филиппа Михайловича остался сломанный нос. От немца ж остались лишь те самые документы, доставленные разведчиками в штаб.
— О чем с братом мы сейчас жалеем, так о том, что не расспрашивали отца, не запоминали, пусть и рассказывал он не слишком-то много, — печалится сегодня сын старшины Виктор Елисеев. — Во времена нашего детства фронтовиков хватало, и никто из них этим не хвалился: выступать в школах или где-то их не звали — может, не принято еще было. У всех моих одноклассников — воевавшие отцы, и тогда это было в порядке вещей.
…Ну а для старшины Елисеева война закончилась в Австрии. Остался на сверхсрочную — служил в Тбилиси и на границе с Турцией. Приехал в Урюпинск, в мотострелковую дивизию, где, помимо чисто служебной деятельности, наконец-то проявил свои художественные таланты — рисовал плакаты, оформлял стенды. И даже приобрел некоторую известность — для оформительских работ его приглашали и в военкомат. Представьте себе — с махонькой кисточкой в руке двухметровый здоровяк, когда-то наводивший ужас на немецкие тылы и таскавший на себе обездвиженных и оглушенных «языков», ребят тоже неслабых…
На парадах ему доверяли нести дивизионное знамя — такого знаменосца было видно действительно за версту, а уж на всю центральную площадь города — так тем более. Со службы он уволился в 1974-м, оставшись всё тем же старшиной. Работал. Умер Филипп Михайлович в 2004-м, лишь на год пережив жену, после смерти которой сильно тосковал. Оба его сына закончили военные училища.
С. ЗАВОЗИН.
