…Нина Сергеевна вырастила двоих сыновей. Отслужив в армии, оба женились, в семьях родились дети. Старший, Николай, имел золотые руки и с детства тяготел к железкам. Младший, Алексей, обожал футбол и играл полузащитником за сборную города. Всё, казалось, было замечательно…
Николай токарничал на крановом заводе, ходил в передовиках — начальство его ценило и одаривало премиями и почетными грамотами. Алексей закончил институт, устроился мастером на МЭЗ. Оба были добродушными, общительными парнями. И вряд ли кто-то уже вспомнит, как и почему братья начали прикладываться к бутылке.
Поначалу проблем это не предвещало — кто не выпивает по праздникам или для веселья?! Но чем дальше, тем хуже — принимали уже не только по выходным, оба стали являться на работу с перегаром. Нет, выгонять сразу их не собирались — руководство даже пыталось уговорить Николая лечиться от пьянства, но он этого избегал. До поры до времени везло и Алексею. «Я поддатый постоянно, а на работе думают, что я трезвый такой!» — веселился он. К тому времени ему было уже не до футбола.
Вскоре братьев одного за другим уволили. Дальше хуже — жены с ними развелись, и оба вернулись в материнский дом. Жили в тесноте, но не в обиде — Нина Сергеевна и сама прикладывалась к рюмке. На ее пенсию и устраивали посиделки с дешевым пойлом. Но еще была возможность остановиться и всё исправить…
Когда материнские деньги заканчивались, братья брались за ум — старались подзаработать, иногда калымя. Алексей поначалу даже помогал сыну, но тот вскоре стал избегать общения с вечно пьяным отцом. Парню было просто стыдно. Николай своему сыну алиментов не платил и даже отсидел в колонии.
Постепенно вся троица опускалась на дно — к ним никто не приходил, а если кто-то из них и выходил из дома, то только за тем, чтобы после материной пенсии купить выпивки и какой-нибудь нехитрой еды. Уже не калымили — откуда взять алкоголику силы? Нина Сергеевна собирала и сдавала бутылки. У Алексея болели суставы, он с трудом ходил, но, иногда бывая трезвым, говорил о том, как хорошо бы устроиться на работу. Николай же пожелтел до белков глаз — начались проблемы с печенью. «Не жилец!» — покачивая головами, думали про него знакомые.
В декабре умерла Нина Сергеевна. Хоронить ее на кладбище поехал Николай, Алексею хватило сил лишь посидеть у гроба на табуретке. Как они жили вдвоем и где брали деньги на опохмелку, одному Богу известно. Алексей умер в феврале следующего года. Ему было 45 лет. Когда пришли друзья, Николай смотрел телевизор, не совсем, видимо, понимая происходящее. Поминки организовали соседи. Николай умер в мае, он был старше брата на пару лет. Не стало семьи хороших когда-то, добрых людей…
Вот так — семьями в течение считанных месяцев — умирали разве что в блокадном Ленинграде. Но тогда была страшная война и лютый голод. А что сейчас? Что происходит — почему люди, совсем еще не старые, умерщвляют сами себя, хлебая отраву? Что остается от них? Деревянные кресты на погосте? И еще, где-нибудь под слоем старых вещей и пыли, будут валяться, пока не выкинут, Лёшкины гетры, в которых молодым и сильным он бегал по полю городского стадиона, да Колькина почетная грамота за отличную работу.
С. ЗАВОЗИН.
(Имена героев изменены).
