Шли через Саланг колонны

…Рентгеновский снимок черепа: черное пятнышко — отверстие, белые — осколки от гранатомета, навсегда оставшиеся в голове. Вот такая память у Юрия Кураева об Афганистане.

Уроженец хутора Шемякинского, в армию он был призван осенью 1979-го. Полгода прослужил на Украине, следующие полтора — в Афганистане. Войска туда начали входить в самом конце 79-го — только-только появилось понятие «воин-интернационалист», а в местном обиходе возникло слово «шурави» — так стали называть советских солдат.

Юрий оказался под Баграмом, в отдельном инженерно-саперном полку. Одна из задач полка — разминирование, здесь саперам здорово помогали овчарки, натасканные на обнаружение взрывчатки. Собаки чуяли ее и через металл, и через пластик и спасали солдатские жизни. Вторая задача — доставка грузов: боеприпасов и продовольствия, за которыми ездили в Союз, в город Термез в Узбекистане. Примерно четыреста километров в один конец — по извилистым горным дорогам, через перевал Саланг. Юрий Кураев, водитель БРДМ, уже и не вспомнит, сколько раз проделывал этот долгий и рискованный путь. БРДМ — броневичок, машина поменьше бэтээра: четыре колеса, одна башня, два пулемета, легкая броня, защищающая разве что от пуль.

Колонна — тридцать-сорок единиц техники: «Зилы», бензовоз, водовоз, пара БРДМ в сопровождении. И несколько пулеметов, установленных в кузовах. По пути следования — наши посты. В тех рейсах на колонны саперного полка нападали редко и обычно издалека, но 14 августа 1981 года всё было по-другому.

БРДМ Кураева всегда шел замыкающим, но в тот день двинулся следом за другой машиной, выехавшей к ним навстречу с поста. Ни выстрела, ни разрыва Юрий не слышал — недаром говорят, что своей пули не услышишь. Потерял сознание. Когда очнулся, вокруг была лишь звенящая тишина. Сквозь нее прорвался голос стрелка: «Юрец, Юрец, что у меня с глазом?!» Стрелка Толю Некипелова посекло осколками по пояс, зацепило даже веко. Юрий чувствовал, как из него хлещет кровь, но было не до перевязок — надо вести машину вперед. Руки-ноги слушались плохо, и выруливать помогал третий член экипажа, оставшийся невредимым. Добрались до поста. Юру вытащили из броневика, но стоять на ногах он не мог вообще. Пропитанная кровью «хэбэшка» сделалась как панцирь, ее потом разрезали в госпитале, чтобы снять. Кураев узнал, что колонну душманы зажали словно в тиски — восемь наших было убито, шестеро — ранено. Выстрел из гранатомета попал в башню его БРДМ. А боли от ранения в голову он не чувствовал потому, что получил еще и сильную контузию, подействовавшую как обезболивающее. Лопнула перепонка, и слух возвращался долго.

До демобилизации он не дослужил три месяца — провел их в ташкентском госпитале. Вытаскивать осколки врачи не стали, сказав, что ветераны войны с ними живут всю жизнь. Правда, предупредили, что без лекарств Юрию теперь не обойтись — в двадцать лет он стал инвалидом.

Группу инвалидности ему то снижали, то повышали. Сейчас у него вторая. Получил квартиру — о том, что она ему полагается, узнал совершенно случайно, на подносе никто ничего не подносил, пришлось добиваться. Бесплатные лекарства отменили — покупает за свою пенсию. А без них никак не прожить, врачи предупреждали не зря — отключиться, потерять сознание он может в любой момент.

Бывший стрелок БРДМ Анатолий Некипелов сегодня живет в Архангельской области, сослуживцы общаются до сих пор, и однажды Юрий ездил к однополчанину в гости. Кроме рентгеновского снимка, о войне ему напоминает и главная солдатская медаль — «За отвагу». «Да за что там было награждать?!» — машет рукой Юрий. То, что он выводил машину из-под огня, с тяжелыми ранениями, истекая кровью, геройством он не считает.

С. Завозин.

На снимке: Юрий Кураев в Афганистане — молодой и здоровый.